Григорий Трофимчук
Центральная Азия является одним из важнейших регионов мира, от которого сегодня зависит стабильность, цельность евразийского пространства – как в экономическом, так и политическом отношении. По этой причине важнейшим приоритетом становится развитие и интеграция входящих сюда стран, к которым относятся, прежде всего, пять постсоветских республик, а также Монголия.
По этим причинам развитию Центральной Азии (ЦА) уделяется повышенное внимание со стороны России и Китая, на которых лежит особая ответственность за ряд региональных проектов, таких как Евразийский экономический союз (ЕАЭС) и Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Но, всё же, основным интегралом этого пространства становится китайская инициатива «Один пояс – Один путь», которая была единогласно поддержана государствами ЦА на одноимённом майском международном форуме в Пекине.
Страны ЦА тестируют и находят наиболее приемлемые для себя форматы взаимодействия в рамках трансконтинентальной концепции, в частности Туркменистан и Таджикистан. И это естественно, так как все эти страны имеют уникальные природные, географические и политические параметры. Но именно эта широта взглядов показывает, какая сложная, масштабная и, по большому счёту, историческая задача реализуется на наших глазах.
Политика Китая в рамках «Одного пояса» в ЦА – предельно ясная, открытая и простая, так как никакой другой подход не был бы принят изначально: безопасный, во всех отношениях, регион на пути к совместному процветанию, оснащённый единой транспортной сетью и необходимой инфраструктурой, включая мощную финансовую базу.
Нам известно о несколько, скажем так, разных точках зрения на процесс интеграции в рамках «Одного пояса» в ЦА, наиболее радикальной из которых является прямая попытка запугивания стран региона на предмет якобы их «колонизации». Однако гарантией стабильности процесса является мнение народов этих стран, которые в состоянии сами определить собственную стратегию развития, познав всё в сравнении. С учётом предыдущих лет экономических лишений, когда под вопрос был поставлен даже сам факт существования многих республик.
Поэтому уже никому не удастся загнать их в тупики, не говоря уже об опасности серии региональных войн, которые также хотели бы видеть на этой территории отдельные «советники». Как может быть хуже – эти страны уже пробовали, видели, знают. И теперь хотят только одного: как сделать лучше.
Эксперты отмечают, что наибольших успехов на пути к «поясу» добились Астана, Ташкент и Бишкек. Ашхабад и Душанбе, как уже было сказано, активно вырабатывают собственную линию, стараясь найти, что абсолютно естественно, свою дорогу на общем пути, тем более что именно Туркменистан выступил в своё время с инициативой о возрождении Шёлкового пути.
Если говорить о чисто технической стороне вопроса, то портал Российского института стратегических исследований (РИСИ) отмечает: «Мегапроект Экономического пояса Шёлкового пути (ЭПШП) имеет особое значение для государств Центральной Азии в силу географической близости региона к Поднебесной и тесных экономических связей с Пекином. Делая ставку на уникальное геополитическое положение ЦА и её историческую роль в торговом маршруте Великого Шёлкового пути, республики региона пытаются использовать китайские инвестиции для решения собственных инфраструктурных проблем и «встроить» национальные стратегии развития в общую канву глобального китайского проекта».
Ведущие российские эксперты обращают внимание на то, что на данный момент «наибольшими возможностями для участия в ЭПШП на центральноазиатском пространстве обладает Казахстан, который своей приоритетной задачей ставит развитие транзитного потенциала за счёт привлечения части грузопотока по направлению Китай-Европа. Для достижения этой цели в 2016 году был подписан план сотрудничества в сопряжении ЭПШП с казахстанской национальной программой «Нурлы Жол». Этот акт председатель КНР Си Цзиньпин назвал одним из наиболее значимых результатов ОПОП в политической сфере».
Приводятся также слова президента РК Нурсултана Назарбаева, который заявил, что «ЭПШП может выгодно связать платформы ШОС, ЕАЭС и Европейского союза в единую региональную территорию процветания». В эту же систему логично вписывается проект «Север-Юг» и другие коммуникации, в которых заинтересована Россия.
Само собой разумеется, что в любом проекте подобного уровня, тем более такого уникального как «Один пояс – Один путь», на каждом этапе его реализации возникают естественные сложности и вопросы, которые решаются, как говорится, в рабочем порядке и по мере их поступления. В частности, это можно сказать о киргизско-китайских переговорах, в ходе которых Бишкек стремится «решить значимые для себя вопросы», не останавливаясь лишь на текущих, тактических, прикладных. И такой подход достоин похвалы, так как каждая столица ЦА взвешивает своё будущее на очень точных весах, чуть ли не на столетие вперёд.
Главный принцип китайской политики в Центральной Азии – это обоюдные усилия и взаимная выгода, где любой односторонний подход исключён. Если какая-то страна что-то даёт (например, энергоносители), то тут же получает, взамен, нужное для себя.
Российские экспертно-аналитические центры отмечают этот подход как наиболее перспективный, единственно верный. Так, уральские учёные, находящиеся, если так можно выразиться, в эпицентре ЦА, дают следующее резюме взаимодействия КНР со странами региона: «Глобальные инициативы Китая находят отклик у республик Центральной Азии. Пекин заинтересован во вложении инвестиций и в расширении экономического влияния, а страны региона нуждаются во внешних капиталовложениях и в развитии собственной инфраструктуры. Взаимная заинтересованность диктует высокую динамику сотрудничества республик Центральной Азии и Поднебесной».
Такая оценка проекта говорит о том, что «Один пояс – Один путь» не является спонтанным, временным проектом для его участников. Это сплав достижений учёных, экономистов, политиков, бизнесменов и, безусловно, рабочих, которые на этом пути уходят всё дальше от кризисов и постоянного страха за завтрашний день.
Автор: эксперт в области внутренней и внешней политики, обороны и безопасности
